Анимация высокого полета

Завтра в России начнут показывать последний фильм японского художника, гения докомпьютерной анимации Хаяо Миядзаки. Если это и завещание, то обнародованное при жизни. 73-летний мастер здоров и бодр, а о том, что этим своим 11-м полнометражным фильмом прощается с кино, предупредил нас заранее.

Он не собирается на пенсию, просто будет делать то, с чего когда-то начал: рисовать комиксы. Первые его мультфильмы родились как раз из комиксов про самолеты. Те, что потом ожили в фильме «Порко Россо», в истории о летающем свине, мастере воздушного боя с разбитым сердцем. Пять лет выброшено на «Ветер», такого он больше позволить себе не может.

В сущности одно то, что 12-го фильма Миядзаки не будет, заставит пойти на 11-й. В парижском кино, где я смотрел «Ветер крепчает», впервые на моей памяти не было свободных мест. У старого японца полно поклонников. Самые умные наслаждались им еще до «Оскара» в 2003 году, полученного за «Унесенных призраками». Восхищение прибавилось после «Шагающего замка», но поутихло на «Рыбке Поньо на утесе». «Ветер» тем более понравится не всем.

До этого Миядзаки делал удивительные вещи, соединяя наш мир с другим, параллельным, живущим по придуманным им законам. Его любимая идея в том, что этот мир существует рядом и попасть в него можно даже случайно. Первый тому пример - «Наш сосед Тоторо», недаром мордочка всемогущего духа леса - на эмблеме студии Миядзаки Ghibli. Но рядом c историей Тоторо появилась «Могила светлячков» Исао Такахаты. Ее не пересматривают столько раз, хотя фильмы сделаны мало что одновременно, почти что за соседними столами. Потому что Такахата вызывает ужас и боль, а не рассказывает сказки, на которые так силен Миядзаки.

В «Ветре» как раз немного сказки, и вся она упакована в сны героя. В дневном режиме перед нами обычный байопик про великого инженера, который в изгибе рыбьей кости прозревает рисунок самолетного крыла. Нечто вроде советского «Укрощения огня», просто вместо Сергея Королева героем оказывается авиаконструктор Дзиро Хорикоси (1903-1982), создатель лучшего японского истребителя времен Второй мировой «Зеро».

Но если Королев проходит создателем «оружия победы», Хорикоси, получается, создатель «оружия поражения». Япония капитулировала, ее армия была уничтожена. Мы заранее знаем итог. Все, чему он дал крылья, было разбито, сброшено с неба на землю, сожжено на земле.

Это позволяет зрителю не строить иллюзий. Миядзаки рассказывает, как, обожая свою работу, человек теряет все и в самый главный момент его успеха его караулит несчастье. И потому, что историю, в том числе и авиации, пишут победители, и потому, что построить истребитель легче, чем вылечить любимую от туберкулеза. Герой талантлив, порядочен, умен и трогателен, он защищает слабых, он верен дружбе и любви, за это он не получает никакой награды, кроме посмертного рукопожатия приснившегося ему в детстве итальянца Джованни Капрони, тоже авиаконструктора, тоже едва не объявленного военным преступником у себя на родине.

После войны реальный Дзиро Хорикоси прожил почти сорок лет, написал книгу и даже успел построить для Японии ее последний пассажирский лайнер перед тем, как весь мир пересел на американские. Но Миядзаки прощается с ним на зеленом поле, усеянном рыбьими костями его «Зеро». В сущности, это кладбище. Название «Ветер крепчает» у нас едва не приписали Верлену, но хоть Лафонтену, это неважно. Теперь уже вспомнили, что это строки из «Кладбища у моря» Поля Валери: «Le vent se leve!.. Il faut tenter de vivre! - Ветер поднимается. Надо постараться жить». Это не поэтический перевод, а подстрочник, который повторяют герои по воле самого Миядзаки.

Он знает, что будет потом, но реальная история творца истребителей нарисована так, как будто бы она вовсе не происходила наяву, а была придумана Миядзаки, как песчаные острова «Порко Россо» или страна волшебника Хоула, по которой тоже прошла война. Сказочно выглядит довоенная Япония (которой Миядзаки толком не застал), да и военная жизнь нарисована нежно и наивно. Как будто бы через очки главного героя, не видящего дальше своего носа, и именно благодаря этому замечающего лишь счастье и красоту в общей картине грозных несчастий. Если постараться жить, это и вправду способ из лучших.